![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
story_signПримерно после ужина корпус, предназначенный для зверей, окончательно был подмыт непогодой. Сайто оказался настолько погружен в свои переживания, что безразлично отнесся к приказу всем оками пройти в подвалы господского дома. Однако, незнакомая территория все же потребовала его внимания, и тут Мышь осознал, что его личная чашка (да-да, та самая чашка, которую он выпросил у Асаджи-сэнсея) осталась в пострадавшем крыле, а с собой он почему-то захватил одеяло. Это беспокоило, Сайто не запомнил причин своего выбора, да и не был уверен, действительно ли это был он или так решил один из других в нем. Это было дурным знаком.
Из размышлений меня вывел Мартин-сан, отправив незаметно поискать или поспрашивать очень важную бумажку с непонятными записями, утерянную им. И когда только успел? К сожалению, мои поиски оказались бесплодны, а тем временем подошло время занятия.
Урок Мао-сэнсей проходил в малознакомой и неудобной обстановке. Не комфортно было присутствие тут же и Старших, часть из которых вызывала у меня отнюдь не дружеское расположение. Собственно, почти никто сейчас не вызывал у меня даже легкой симпатии, за исключением новичка - просто потому, что у меня пока не было поводов как-то к нему относиться. Время покажет, кто он и что он, этот Асато пути Разума. Мне горько. Здесь должна быть и Фэй-сэмпай, а ее нет и больше не будет. Ненавижу "никогда"!
С легкой заминкой поприветствовав сэнсея, мы расположились вокруг нее и приготовились записывать новую лекцию Шагов Лилового Пути. По крайней мере некоторые из нас записывали. Речь шла о муарах, числом пять, однако коснуться успели только двух: Рычащего Тигра (власть кодамэ) и Блистающего Журавля (власть умэ).
Неприятно поразил Сэй-кун, коего я всегда считал правильным и в чем-то даже восхищался. Похоже, научившись превращаться по собственной воле, он утратил то, ведущее его чувство, делавшее его таким. В своих рассуждениях он поднял охотников на одну доску с нами, что противоречит заветам Господина. Мы не инь и ян, мы - их кара за все, что они сотворили с нами, за то, что еще сотворят, если только почуют силу. Даже те, кто закончат обучение, не ровня нам - мы можем перестать их ненавидеть, возможно, как бессмысленно ненавидеть воду за то, что она мокрая, рыбу за то, что она не птица, еду за то, что она сопротивляется. Они никогда не прекратят ненавидеть нас. Хотя именно они виновны в том, что мы стали такими, они никогда не признают свою роль в этом, а потому их мнение не имеет значения. Мы - хищники, они - еда. Так было и так будет, потому что таковы правила.
Неудивителен был выбор Юкио-сэмпаем первой из описанных муар, но неожидан выбор ее же Йоруичи-кун. Она этим вечером была не похожа на себя обычную - ощущалась более цельной, более целеустремленной, более... правильной? Я ли это подумал? Йоруичи-кун совершенно неправильная женщина, но, кажется, муара объясняет и приводит к правильности все остальное в ней, а значит, она становится правильная оками... Ладно. Положим, это так. Я обдумаю это позже. Урок важнее.
Кисть шуршит по бумаге. Мысли пытаются разбежаться, но я себя контролирую и даже активно участвую в уроке, отвечая на некоторые вопросы Мао-сэнсей. Где витают мысли остальных, бессмысленно даже гадать, но по моим ощущениям точно не здесь.
После урока нас попросили не расходиться, так как Асаджи-сэнсей хочет нас видеть. Желание куратора нельзя игнорировать, мы остаемся в помещении. Асато-кун заходится криком - этот панический страх мне знаком, я знаю, как бывает, когда все твое существо пытается сжаться в точку, но сила превыше собственной все равно причиняет боль. Что-то в Мартине-сан пугает его. Это же не могла быть атака. Зачем? Мальчик сам отдал Мартину-сан искомую бумагу. Или?.. Нет, не важно. Это его дело и его право. Но новичка жаль. Это жестокое место. Нельзя привязываться. Я уже выбрал для себя.
Асаджи-сэнсей недоволен. Страхом обдало как кипятком, холодок потек по спине и провалился куда-то в желудок. Только правда. Ложь разрушает. За нее можно получить дополнительно. Так что когда сэнсей спрашивает, кто еще разговаривал с охотниками, Сайто поднимается. Неужели все? Лишь Асато-кун удивленно переглядывается с Юкио-сэмпаем. Неудивительно, что Асаджи-сэнсей нами разочарован. После того как мы нарушили столько правил... После потерь в нашем крыле, а ведь до нашего уровня уже доживают не все. Сердце колотится так часто, что, я уверен, большинство его слышат даже не будучи пути Струн. Я тоже нарушил запрет! Когда сэнсей обращается ко мне с вопросом, как так вышло, хотя ему ли не знать, он копался в моей голове всего пол дня назад, я отвечаю полно и прямо: "Я спросил, куда перенесли библиотеку". В тот момент мне показалось это меньшим злом, чем обыскивать крыло охотников в поисках нужной комнаты, но как это объяснишь? Я пошел на поводу легкого пути, а теперь... Оками старательно сдерживают смешки, но у них плохо получается. Асаджи-сэнсей мученически махает мне: "Сайто, сядь". Я сажусь. Ноги не очень держат.
Стараюсь не смотреть и не видеть лишнего. Не хватало еще сорваться, Асаджи-сэнсей итак был излишне милостив ко мне сегодня. Вряд ли такое повторится еще раз. Руки сжимаются в кулаки почти против воли, ногти впиваются в ладони. Кого-то отдадут Вальмону на опыты, кого-то распнут в карцере без еды на неделю-другую, Йоруичи-кун сама вызвалась на небольшую познавательную экскурсию в миры Ями, кого-то ожидают палки, а кого-то - участие в практикуме Юкио-сэмпая. "Могло быть и хуже. Могло быть и хуже," - убеждаю я самого себя. - "Кого-нибудь могли казнить, например. Для примера". Крики и стоны оками, как бы плохо я к ним ни относился, не приносят мне удовольствия. А голос Мартина-сан среди прочих делает мне больно. Поэтому, когда Асаджи-сэнсей уходит, я тащу бьющееся в агонии тело в угол, где никто нас не увидит.
Я делаю ошибку, глупость, я знаю это точно, но я не могу не сделать ничего. Только не снова! Я не подведу его. Мартин-сан не сможет ничего мне противопоставить в этом состоянии, и я использую на него ци, изменяя боль в запах ванили, равный по силе. Вмешаться в наказание - очень опрометчивый шаг, и я все равно его совершаю. Никто не видел. Никто не узнает. Надеюсь.
Оками, очень занятые назначенными им наказаниями, разошлись. Мартин-сан тоже пошел по своим делам. Я же в обнимку с одеялом пошел в свободную от наказывающих и наказываемых комнату, но меня тут же приставил к делу Юкио-сэмпай. Проходя мимо с Широи-куном, он попросил в комнату к ним никого не пускать. Не очень-то и хотелось, но пусть, все равно сейчас я не особо кому нужен, поэтому я поступил ответственно и остался. Скучная часть вечера - только глухо слышны удары и, кажется, стоны. В комнате, приспособленной под кухню, ажиотаж - крови на всех хватает, ведь некоторые так и не спустились сюда, а для оками подобное означает, что этим надо воспользоваться.
Рири-кун временно назначена исполняющей обязанности старосты. Куда делся Яо-кун? Непонятно. Ксяо-кун изображает Дракона. Неприятно, но можно потерпеть. Говорят, в подвалы притащили охотника, но я не могу уйти, пока Юкио-сэмпай не закончит, да и зачем? Разумеется! Кого еще может понести к оками, кроме как Муравья?! Ну, еще от Недомерка можно было ожидать, он вообще странный. Сейчас я сыт, да и говорить с охотниками после сегодняшней отповеди особого желания нет. Правда, его и раньше не было. Когда Мартин-сан скажет мне, что делать, сделаю, а пока передышка. Что так пугает Асато-куна? Может ли он быть полезен? Не лучше ли взять его под свою руку до того как это сделает кто-то другой? Почему я должен решать эти вопросы? Мартин-сан одержим воскрешением Луна-сэмпая, а кто-то же должен подумать, как прикрыть ему спину, даже если этот кто-то бесполезный безумный оками. А может, не очень бесполезный...
Пытаюсь узнать у новичка, как он тут оказался, как он умер и почему. Делюсь сочувствием искренне, искренним быть вообще намного проще. Моя жизнь тоже была не слишком длинной, а смерть - не слишком приятной. Среди оками это норма. Если он похож на меня, мы сможем договориться.
Широи-кун ищет Мацумото-сэмпай. Он слышал ее голос рядом, но не смог коснуться. Надеюсь, она не стала призраком, как Дракон. Это было бы слишком. Хотя... У призрака Дракона не было голоса, а от Мацумото-сэмпай только голос и остался. Может, Широи-куну показалось? Мы все тут немного нервные.
Мартин-сан зовет меня и просит помочь им в ритуале. Я, не мешкая, соглашаюсь. Другие, видимо, участники ритуала сомневаются во мне и высказываются о моей ненадежности, но Золотой Принц в меня верит, и я действительно готов на все, за, может, редким самоубийственным исключением. Все идет хорошо, пока Мартин-сан не говорит те слова, в ответ на которые внутри меня поднимается волна, разбивая самоконтроль в щепы. Я даже не успеваю подумать, случайность ли это или намеренная дискредитация меня перед остальными, и эта мысль, появившись много позже, не даст мне покоя.
Наоки по обыкновению возмущен поведением и моральными принципами молодежи и обеспокоен, как там без него дома, но едва ли успевает развернуть свою мысль, как окружающие занимают его разговорами о женитьбе его старшей внучки. Звучат идеи о перекраске волос и париках из соломы, собеседники деятельно помогают придумать выход, но Наоки критично относится ко всему новому и не проверенному опытом поколений, хотя им удается заронить сомнения в совсем уж бредовости попыток выдать японца за не-японца ради церемонии бракосочетания. Его больше всего беспокоит, как бы разочарование после свадьбы не довело малышку Саэ до нехорошего, потому что какой же жених согласится так уронить честь своего дома, чтобы взять ее в жены. Скорее, наоборот. А жених, способный согласиться потерять лицо, - не самая удачная партия. Как она там? Может, уже нашла своего иноземца и, несмотря на материны да дедовы поучения и наставления, сбежала в чужие края? Тогда лучше не знать. Тогда лучше вообще не возвращаться. Духи предков не простят мне потворства такому поведению внучки. Лучше бы я убил ее своими руками, чем позволил свершиться непотребству.
На подобных мыслях мне предлагают кандидатуру - светленький мальчик с красными прядками в волосах стоит, весь в белом, за дверным проемом. Я отвергаю. Мне давно уже кто-то сказал, что здесь нельзя разговаривать с теми, кто в белом, а я чту правила. Вот когда переоденется, пусть приходит, поговорим, что он из себя представляет, есть ли смысл обсуждать сватовство. Услышав мои слова, юноша вскидывается: "А я и не собираюсь жениться". Эта нахальная фраза задевает меня за живое. Никто еще не смеет брезговать внучкой старого Наоки!
"Хочешь сказать, моя внучка тебя недостойна? Да это ты недостоин моей внучки!" - пытаюсь выбраться из толпы, чтобы надавать наглецу. Тут какой-то гайдзин в черном с отвратительнейшим акцентом подхватывает меня под руку и пытается куда-то увести, что-то невнятное лопоча. Я настолько удивлен, что не знаю, как на это реагировать. Меня нельзя хватать и уводить! Иноземный варвар! Мы даже не знакомы! Нельзя хватать незнакомого человека. Там же сейчас тот светловолосый уйдет, а я еще не донес до него, что он не настолько важная птица, чтобы так себя вести.
Толпа в коридоре смешивается, и вот я уже торопливо иду куда-то незнакомыми коридорами с незнакомым пареньком. Все произошло так быстро, что я сам не понял, как так вышло. Мы входим в комнату, которая сейчас - единственное пока еще свободное и безопасное от крокодилов место. Там он меня оставляет, а я остаюсь ждать - либо пока крокодилы уйдут, что маловероятно, либо пока что-нибудь не изменится. Неужели я оказался последним живым человеком в этих местах?! Наверное, того юношу уже съели... Бедняга! Такая неприятная смерть...
Крокодил заглядывает в комнату и уходит. Я вооружаюсь столиком (что европейцу табурет, то японцу столик) и готовлюсь обороняться. Когда в комнату снова входит крокодил, вроде бы, уже поменьше размером, я пытаюсь его отогнать. Крокодил издает звуки, похожие на рычание. Они с трудом складываются в слова. Если я правильно понял, этот крокодил хочет помочь мне защищаться от других крокодилов. Но как можно доверять крокодилу, пусть он даже на меня пока не нападает? Наверняка он просто ждет удобного момента. Мне тоже следует оставаться начеку.
В комнату заходят еще крокодилы, шушукаются на своем жутком языке друг с другом. Ну что, дождался, старый дурак! Надо было бежать, пока только один крокодил меня караулил. Теперь все.
Такаши здраво оценивает обстановку. Рядом трое в фиолетовом: две красотки и один Старший. Этот не поделится, больно серьезный. Посидеть в соседней комнате? Нет проблем! Когда начинают доноситься звуки ударов и стонов, это заставляет мужчину поморщиться - нет, не так надо обращаться с женщинами. Такие миловидные создания существуют для кой-чего другого, поинтереснее. Впрочем, с местными порядками приходится мириться, лишь бы самому не попасть под раздачу. Ужасно нервирует, что единственный выход из "соседней" комнаты оказался через занятую троицей. Долго они там еще? Вроде бы затихли. Теперь можно уйти. Наконец-то!
В большой комнате я углядел себе красавицу - хотя бы эта была без кавалера. Одинокая Старшая, обращающаяся змеей. Ее до сих пор уломать так и не удалось, хотя, я уверен, она заслуживает внимания не меньше, чем остальные. Попытка подкатить к ней была быстро прервана другим оборотнем (волком), предложившим показать, где две прекрасные девы уединились в ожидании меня. Впрочем, из его уст оно прозвучало и проще, и короче: "Секса хочешь? Там двое женщин. Пойдем, покажу, где". С сожалением я отступил от Канны, обещая себе однажды еще вернуться к этому вопросу.
В отдельной комнате красотка с одангами и оборотень-тигра в своей человеческой форме предавались любовным утехам. Я невольно замешкался на пороге: на их совершенных телах уже не было видно следов наказания и атмосфера ударила в голову почище любого алкоголя. Улыбаясь женщинам самой очаровательной из своих улыбок, я предложил присоединиться к их веселью. Минг Джао не возражала - я не припомню, чтобы она когда-либо возражала -, а вот коротковолосая выскользнула из широко распахнутых объятий и, что-то сказав (увы, сосредоточенностью в Такаши в тот момент отличался вовсе не мозг), решительно удалилась. Огорченно хмыкнув, я с воодушевлением обратился к той, что осталась. О, это было прекрасное времяпрепровождение...
Хандра свалилась на Сайто совершенно неожиданно, приведя с собой обжигающее чувство стыда и бессилия. Чужие воспоминания и запах, витающий в комнате, однозначно показывали, что он снова сделал то, чего не должен был, чего обещал себе не делать и раз за разом, будучи Такаши, нарушал обещание. Все как всегда. Не я управляю ситуацией, а она - мной. Однажды я уже умер, случайная жертва тех, кто и не знал о моем существовании, потому что оказался слишком мал, слишком ничтожен, чтобы иметь значение. Я устал и решил посидеть на лестнице, где недавние любовницы вскоре нашли меня и сели неподалеку. Мне было слишком тяжело от обуревающих меня воспоминаний, мыслей и эмоций, чтобы куда-то пересаживаться. Одеяло у меня отобрали, чтобы затнуть щель в стене, чашка осталась в комнате в крыле оками, Мартин-сан куда-то делся, те, к кому я чувствовал симпатию, погибли, я сам погиб и мучался долго, очень долго, невыносимо долго, пока не оказался здесь, в безвременьи рутины, не зная ни цели всего, ни способа ее достичь. За что это мне? Почему я поверил в это объявление, зачем я убедил Хаку? Может, в другом случае он остался бы жив...
Мрачное настроение накрывало меня все сильнее, так, что я даже не сразу понял, что стал говорить вслух, спросив, кто такой этот Тао, что, вероятно, и стал причиной, но не исполнителем, злой усмешки мироздания, обращенной ко мне. Чего я не мог ожидать, так это того, что я получу ответ. Минг Джао-кун умерла, потому что увидела не те бумаги, и она знает Тао. Он поставлял людей на бойни, откуда Академия получает кровь, которую мы все время от времени жадно пьем, чтобы восстанавливаться.
В такое время я начинаю думать, каким еще ударом не пробовала меня на прочность жизнь? Что станет последней соломинкой, сломавшей хребет носильщика? Может быть, они обманывают меня? Хотя, зачем? Смотрю внимательно и не вижу лжи, для них это такая же правда, как и прочее здесь. Кто-то предлагает налить мне крови - видимо, я действительно не очень хорошо выгляжу. Невидимая игла вонзилась в сердце, но информация наложилась на воспоминания и была отвергнута, вынимая занозу. Не вижу смысла отказываться и с удовольствием, поражающим меня самого, выпиваю, даже не чувствуя вкуса. Теперь я оками. Теперь так. Я в своем праве. Откровения продолжаются. Тао работал на Триаду. Ту самую триаду, главой которой при жизни был Дракон. Чашка выпадает из моих рук и катится, отмечая на полу свой путь красными каплями.
Руки дрожат. Сознание колеблется, но пока я все еще сильнее остальных. Кажется, у меня шок - находит ощущение нереальности, звонкой пустоты в голове. Я будто бы замотан в толстое прозрачное одеяло и все доносится до меня сквозь него как сквозь толщу воды. Я цепляюсь за это отрицание и не даю себе погрузиться еще глубже, бегу от собственных мыслей, как от липкой болотной жижи, затягивающей в себя неосторожного путника. Я хожу, говорю, улыбаюсь, я живой труп не только по факту, но и по ощущению. Рядом Мартин-сан. От него веет спокойствием. Это помогает, но не настолько, чтобы я мог обратиться за помощью, я все еще не-я и не-здесь, я мозаичный сосуд, который держится целым только силой моей воли.
"Убил двух девочек? Одна все еще здесь. Где ты, Тацуки?" - слова рождаются во мне и произносятся громко и отчетливо, не тревожа сознания. Однако, оками заметно оживляются и пытаются что-то у меня выяснить. Я не знаю, что. Что им надо? Что они от меня хотят? Паника пританцовывает где-то рядом, их слишком много, они слишком близко, они... хотят убить меня? Как коровы, разорвавшие мое человеческое тело на мелкие куски агонизирующей плоти тогда, давно?
Пришедшая недавно Мацумото-сэмпай привлекает мое внимание. Она просит меня помочь ей. Ей нужно поговорить с вейцу. Как он популярен сегодня! Я смотрю на Мартина-сан, взглядом спрашивая его разрешения. Она не враг, но она и не друг, я боюсь ошибиться. Мацумото-сэмпай говорит, что знает, что у Вальмона есть специальный эликсир, который позволит им поговорить с пророком. Она смотрит на меня, потом смотрит на Мартина и упрашивает его, единственного, кто читает надписи на чужом языке, выкрасть средство у вивисектора для нее. Мой взгляд из вопросительного становится испуганным.
Мартин-сан соглашается. Он уходит и вскоре возвращается с пробиркой. Но он же знает другой способ! Почему?.. Лица сливаются, события происходят и несут меня. Я только успеваю спросить: "Это безопасно?" Мне отвечают: "Нет". Это почему-то совсем не успокаивает. И даже не обнадеживает! Я протягиваю руку Мартину-сан, он касается моих пальцев, но быстро отпускает, вынимая свою руку из моей: "Иди". Это тоже нереально. Это тоже часть сна. Меня не хватает, чтобы что-то почувствовать. Страх привычен, как воздух. Ненависть тлеет, ей не хватает осознанности. Я будто бы вот-вот проснусь, я как птенец, что пробует на прочность скорлупу изнутри. Я выпиваю Вальмоновское зелье.
Я лежу. Пытаюсь встать, но мне не дают. Кон-тян хочет играть! Не время спать! Женщина с короткими волосами спрашивает меня про каких-то девочек. Я таких не знаю. Если я в них камушек кинул, это было совершенно случайно. Да и это был совсем маленький камушек. Совсем не больно. Не кидал? Тогда почему я тут, а все обступили меня и внимательно слушают? Мне скучно и холодно. Когда же приедет на белом коне мой прекрасный возлюбленный с волосами цвета солнца? Твоя Юми-тян уже устала ждать. Нет, этих девочек я не знаю. Я влюблена. Я хочу в тепло, туда, где растут персики и все по-другому. Ну, почти как здесь, только тепло и чтобы мой светловолосый возлюбленный взял меня за руку... Что? Какой еще парик? Из водорослей? А вас по голове никто не бил недавно? Иначе откуда такие странные идеи? По роду деятельности мне приходилось иметь дело с разными людьми, но названных вами имен я не припомню. Впрочем, когда постоянно разъезжаешь по стране, невозможно запомнить всех, с кем приходится видеться в пути. А можно узнать, почему вы спрашиваете? Это что-то важное? Мою внучку (не дочку, а внучку! дочек жена мне не рожала) зовут Саэ-тян. Совсем не то. Я так по ним соскучился! Лишь бы замуж за японца вышла... А почему я лежу, как будто никакой работы нет? Мне пора делами заняться? Какими? А что, дел мало? Порядок, вот, навести. О, какая женщина у моих ног! Неужели передумала, милая! А остальные отвернутся. Что? Нет, какая разница, как их звали, ведь в моем сердце только ты, прекрасная! Да не знаю я никаких... как ты их назвала? Вот их и не знаю. А, присоединиться! Так что же ты медлишь, зови! А остальные ОТВЕРНУТСЯ. Потерялись? Без них никак? Что за день... Но, может, тебя можно приобнять, что-то ты выглядишь замерзшей, аж руки подрагивают. Конечно, я не буду приставать, за кого ты меня принимаешь! Бежать! Надо бежать! Здесь слишком светло и слишком громко! Придут звери и сожрут всех. Пустите! Свет гаснет вовремя, я замираю. Нет, я тут никого не видел. Пожалуйста, тише! Я слышу, как они бредут мимо. В этом лесу полно зверей, и они убивают неосторожных. Надо быть очень, очень осторожными и очень тихими и никогда не выходить на светлые места. Господам что-нибудь угодно? Меня зовут Йоши. Бани моего отца будут рады принять вас. В наших банях моются даже лица, вхожие в императорский дворец. Я не знаю этих девушек, но, уверяю вас, в наших банях им будут рады и за отдельную плату обеспечат средствами по уходу за лицом и телом, достойными богинь. Возможно, вам будет удобнее спросить моего отца? Он знает больше, чем я. Я бы проводил, но я не понимаю, где нахожусь сейчас. Где я? Кто вы? Чего вы от меня хотите? Что это за место? Это Китай? Хорошо, что Китай. Еще вчера я лег спать с женой в нашем с ней доме, и сейчас здесь. Где она? Я должен найти ее! Наводнение? Девочки потерялись? Нет, не знаю таких. Тем более я должен найти жену! Нельзя выходить? Администрация обеспечила эвакуацию в специально построенные убежища, а армия гоняет крокодилов вениками, чтобы никто не пострадал? Как-то бредово звучит, но, впрочем, не бредовее моего внезапного появления в этом месте. Я медленно обвожу взглядом эту кучку жалких оками, тщащихся прикоснуться к моей мудрости, но не умеющих даже задать вопрос правильно. Тот, кого вы ищете, - ребенок, не знавший жалости. Смотрю на озадаченные лица Младших и Старших и не понимаю, все в порядке? Все закончилось? Голова болит просто ужасающе. Они обсуждают какого-то ребенка. Но в нашем крыле только один ребенок. Еще есть среди охотников, но с ними нельзя говорить.
Видимо, кто-то что-то понял, потому как толпа вокруг меня рассосалась едва ли не мгновенно, оставив Сайто разбираться с приступом головной боли и небольшой дезориентации самостоятельно. А я был не в состоянии соображать четко. Я что-то сделал? Почему внутри меня такая каша ощущений? Перемещаюсь на кухню, где привожу себя в порядок. Что говорить, хорошо, когда запасы крови не требуется экономить. Нас вон сколько, а охотник в прямом доступе - один, еще сдохнет случайно, карцером не отделаемся. А не надо бы ему тут ошиваться. Не у себя дома. Впрочем, и мы тоже не у себя. Но как ни посмотрю, как вольно Муравей расположился рядом с Мартином-сан, с трудом сдерживаю гнев. Все, что я могу сделать сейчас, это не мешать. Мартин-сан точно знает, чем рискует, держа при себе охотника. Возможно, он был или будет нужен для ритуала. Возможно, он под воздействием. Думаю, Мартин-сан отправил меня отвлекать Старших, просто не сказал. Это так. Я должен был догадаться.
Асато-кун находит меня сидящим на полу. Он дружелюбен и даже как-то поддерживает меня, говоря об обычный вещах. Этот совершенно не обычный день, очень долгий день, полный нежелательных открытий и непрошеных откровений, вымотал меня, чувство нереальности, сна не отступает, поэтому так приятно сделать вид, что ничего не произошло, что я нужен просто так, что ко мне можно относиться с симпатией... Сверху что-то кричат про демоническую муху. Неужели кто-то опять подмешал галлюциногены в кровь? Откуда здесь взяться демону? А тем более демонической мухе! Асато-кун посмотрел на меня, я посмотрел на него, мы никуда не пошли.
Приходили оками, несли бред. Пришла от Вальмона Йоруичи-кун со вскрытым черепом. От вида чужих мозгов меня слегка мутило, так что я старался на нее не смотреть больше необходимого. Меня не трогают, и ладно. Мартин-сан вернется, и все будет хорошо. Дракон стоял на вершине цепочки, которая убила меня, но он уже умер. Дважды. Я не простил его, но, пожалуй, это тот случай, когда я ничего не могу с этим сделать и уже не надо. Я так устал... Здесь у меня есть другая мишень. Тот, кто отнял у меня дружбу Фэй-сэмпай. Тот, кто пытался насмерть убить Мартина-сан. Тот, убивать которого мне нельзя, но в каждом правиле есть исключения - скольких еще должен убить Факел, чтобы понести заслуженное наказание? Ненавижу! Есть участи и похуже смерти, я постараюсь найти такую для него. Я смогу, я справлюсь.
Снова приходили оками, продолжали несли бред. Вдруг до моего слуха донеслось имя: Гайдзин... Я напряженно прислушался. Мартина-сан унесла демоническая муха. Сердце привычно скользнуло в пятки от страха. "Остальные вернулись, значит, нужно просто подождать. Он сильный. Он справится. Он должен. Он ведь правда вернется?" - жалобно прозвучало внутри. В общем гомоне Сайто почудилось, что чей-то - чего врать, Мартина-сан! - голос сказал "Прощай, малыш!" Ками-сама, если ты существуешь, ты же должен существовать, пожалуйста, делай со мной, что хочешь, только пусть это будет не пророчество! Пусть просто показалось! Я закрыл глаза и пожелал так сильно, как только мог, вкладывая в это все, что только еще во мне осталось: пусть это будет не по-настоящему.
Толи ответом на мольбу, толи случайно, но в это самое время Асаджи-сэнсей вошел в комнату, где находилась большая часть оками, включая меня. Я узнал это по шелесту косодэ учеников, склоняющихся в поклоне, и поспешил присоединиться, выказывая положенное уважение куратору. Дождь закончился, нас отправляют обратно в крыло - вот будет работы у прислуживающих! Наверняка половину футонов промочило, а конспекты... Вот почему библиотека в охотничьем крыле. Надо будет перечитать конспекты, да. Мартин-сан вернется. Демоническая муха не оправдание для отсутствия на лекциях до выпуска. Определенно, так. Я верю.
На следующий день Сайто ждал. Через день продолжал ждать. Еще через день - тоже... Пока не решил действовать.
THE END?
Из размышлений меня вывел Мартин-сан, отправив незаметно поискать или поспрашивать очень важную бумажку с непонятными записями, утерянную им. И когда только успел? К сожалению, мои поиски оказались бесплодны, а тем временем подошло время занятия.
Урок Мао-сэнсей проходил в малознакомой и неудобной обстановке. Не комфортно было присутствие тут же и Старших, часть из которых вызывала у меня отнюдь не дружеское расположение. Собственно, почти никто сейчас не вызывал у меня даже легкой симпатии, за исключением новичка - просто потому, что у меня пока не было поводов как-то к нему относиться. Время покажет, кто он и что он, этот Асато пути Разума. Мне горько. Здесь должна быть и Фэй-сэмпай, а ее нет и больше не будет. Ненавижу "никогда"!
С легкой заминкой поприветствовав сэнсея, мы расположились вокруг нее и приготовились записывать новую лекцию Шагов Лилового Пути. По крайней мере некоторые из нас записывали. Речь шла о муарах, числом пять, однако коснуться успели только двух: Рычащего Тигра (власть кодамэ) и Блистающего Журавля (власть умэ).
Неприятно поразил Сэй-кун, коего я всегда считал правильным и в чем-то даже восхищался. Похоже, научившись превращаться по собственной воле, он утратил то, ведущее его чувство, делавшее его таким. В своих рассуждениях он поднял охотников на одну доску с нами, что противоречит заветам Господина. Мы не инь и ян, мы - их кара за все, что они сотворили с нами, за то, что еще сотворят, если только почуют силу. Даже те, кто закончат обучение, не ровня нам - мы можем перестать их ненавидеть, возможно, как бессмысленно ненавидеть воду за то, что она мокрая, рыбу за то, что она не птица, еду за то, что она сопротивляется. Они никогда не прекратят ненавидеть нас. Хотя именно они виновны в том, что мы стали такими, они никогда не признают свою роль в этом, а потому их мнение не имеет значения. Мы - хищники, они - еда. Так было и так будет, потому что таковы правила.
Неудивителен был выбор Юкио-сэмпаем первой из описанных муар, но неожидан выбор ее же Йоруичи-кун. Она этим вечером была не похожа на себя обычную - ощущалась более цельной, более целеустремленной, более... правильной? Я ли это подумал? Йоруичи-кун совершенно неправильная женщина, но, кажется, муара объясняет и приводит к правильности все остальное в ней, а значит, она становится правильная оками... Ладно. Положим, это так. Я обдумаю это позже. Урок важнее.
Кисть шуршит по бумаге. Мысли пытаются разбежаться, но я себя контролирую и даже активно участвую в уроке, отвечая на некоторые вопросы Мао-сэнсей. Где витают мысли остальных, бессмысленно даже гадать, но по моим ощущениям точно не здесь.
После урока нас попросили не расходиться, так как Асаджи-сэнсей хочет нас видеть. Желание куратора нельзя игнорировать, мы остаемся в помещении. Асато-кун заходится криком - этот панический страх мне знаком, я знаю, как бывает, когда все твое существо пытается сжаться в точку, но сила превыше собственной все равно причиняет боль. Что-то в Мартине-сан пугает его. Это же не могла быть атака. Зачем? Мальчик сам отдал Мартину-сан искомую бумагу. Или?.. Нет, не важно. Это его дело и его право. Но новичка жаль. Это жестокое место. Нельзя привязываться. Я уже выбрал для себя.
Асаджи-сэнсей недоволен. Страхом обдало как кипятком, холодок потек по спине и провалился куда-то в желудок. Только правда. Ложь разрушает. За нее можно получить дополнительно. Так что когда сэнсей спрашивает, кто еще разговаривал с охотниками, Сайто поднимается. Неужели все? Лишь Асато-кун удивленно переглядывается с Юкио-сэмпаем. Неудивительно, что Асаджи-сэнсей нами разочарован. После того как мы нарушили столько правил... После потерь в нашем крыле, а ведь до нашего уровня уже доживают не все. Сердце колотится так часто, что, я уверен, большинство его слышат даже не будучи пути Струн. Я тоже нарушил запрет! Когда сэнсей обращается ко мне с вопросом, как так вышло, хотя ему ли не знать, он копался в моей голове всего пол дня назад, я отвечаю полно и прямо: "Я спросил, куда перенесли библиотеку". В тот момент мне показалось это меньшим злом, чем обыскивать крыло охотников в поисках нужной комнаты, но как это объяснишь? Я пошел на поводу легкого пути, а теперь... Оками старательно сдерживают смешки, но у них плохо получается. Асаджи-сэнсей мученически махает мне: "Сайто, сядь". Я сажусь. Ноги не очень держат.
Стараюсь не смотреть и не видеть лишнего. Не хватало еще сорваться, Асаджи-сэнсей итак был излишне милостив ко мне сегодня. Вряд ли такое повторится еще раз. Руки сжимаются в кулаки почти против воли, ногти впиваются в ладони. Кого-то отдадут Вальмону на опыты, кого-то распнут в карцере без еды на неделю-другую, Йоруичи-кун сама вызвалась на небольшую познавательную экскурсию в миры Ями, кого-то ожидают палки, а кого-то - участие в практикуме Юкио-сэмпая. "Могло быть и хуже. Могло быть и хуже," - убеждаю я самого себя. - "Кого-нибудь могли казнить, например. Для примера". Крики и стоны оками, как бы плохо я к ним ни относился, не приносят мне удовольствия. А голос Мартина-сан среди прочих делает мне больно. Поэтому, когда Асаджи-сэнсей уходит, я тащу бьющееся в агонии тело в угол, где никто нас не увидит.
Я делаю ошибку, глупость, я знаю это точно, но я не могу не сделать ничего. Только не снова! Я не подведу его. Мартин-сан не сможет ничего мне противопоставить в этом состоянии, и я использую на него ци, изменяя боль в запах ванили, равный по силе. Вмешаться в наказание - очень опрометчивый шаг, и я все равно его совершаю. Никто не видел. Никто не узнает. Надеюсь.
Оками, очень занятые назначенными им наказаниями, разошлись. Мартин-сан тоже пошел по своим делам. Я же в обнимку с одеялом пошел в свободную от наказывающих и наказываемых комнату, но меня тут же приставил к делу Юкио-сэмпай. Проходя мимо с Широи-куном, он попросил в комнату к ним никого не пускать. Не очень-то и хотелось, но пусть, все равно сейчас я не особо кому нужен, поэтому я поступил ответственно и остался. Скучная часть вечера - только глухо слышны удары и, кажется, стоны. В комнате, приспособленной под кухню, ажиотаж - крови на всех хватает, ведь некоторые так и не спустились сюда, а для оками подобное означает, что этим надо воспользоваться.
Рири-кун временно назначена исполняющей обязанности старосты. Куда делся Яо-кун? Непонятно. Ксяо-кун изображает Дракона. Неприятно, но можно потерпеть. Говорят, в подвалы притащили охотника, но я не могу уйти, пока Юкио-сэмпай не закончит, да и зачем? Разумеется! Кого еще может понести к оками, кроме как Муравья?! Ну, еще от Недомерка можно было ожидать, он вообще странный. Сейчас я сыт, да и говорить с охотниками после сегодняшней отповеди особого желания нет. Правда, его и раньше не было. Когда Мартин-сан скажет мне, что делать, сделаю, а пока передышка. Что так пугает Асато-куна? Может ли он быть полезен? Не лучше ли взять его под свою руку до того как это сделает кто-то другой? Почему я должен решать эти вопросы? Мартин-сан одержим воскрешением Луна-сэмпая, а кто-то же должен подумать, как прикрыть ему спину, даже если этот кто-то бесполезный безумный оками. А может, не очень бесполезный...
Пытаюсь узнать у новичка, как он тут оказался, как он умер и почему. Делюсь сочувствием искренне, искренним быть вообще намного проще. Моя жизнь тоже была не слишком длинной, а смерть - не слишком приятной. Среди оками это норма. Если он похож на меня, мы сможем договориться.
Широи-кун ищет Мацумото-сэмпай. Он слышал ее голос рядом, но не смог коснуться. Надеюсь, она не стала призраком, как Дракон. Это было бы слишком. Хотя... У призрака Дракона не было голоса, а от Мацумото-сэмпай только голос и остался. Может, Широи-куну показалось? Мы все тут немного нервные.
Мартин-сан зовет меня и просит помочь им в ритуале. Я, не мешкая, соглашаюсь. Другие, видимо, участники ритуала сомневаются во мне и высказываются о моей ненадежности, но Золотой Принц в меня верит, и я действительно готов на все, за, может, редким самоубийственным исключением. Все идет хорошо, пока Мартин-сан не говорит те слова, в ответ на которые внутри меня поднимается волна, разбивая самоконтроль в щепы. Я даже не успеваю подумать, случайность ли это или намеренная дискредитация меня перед остальными, и эта мысль, появившись много позже, не даст мне покоя.
Наоки по обыкновению возмущен поведением и моральными принципами молодежи и обеспокоен, как там без него дома, но едва ли успевает развернуть свою мысль, как окружающие занимают его разговорами о женитьбе его старшей внучки. Звучат идеи о перекраске волос и париках из соломы, собеседники деятельно помогают придумать выход, но Наоки критично относится ко всему новому и не проверенному опытом поколений, хотя им удается заронить сомнения в совсем уж бредовости попыток выдать японца за не-японца ради церемонии бракосочетания. Его больше всего беспокоит, как бы разочарование после свадьбы не довело малышку Саэ до нехорошего, потому что какой же жених согласится так уронить честь своего дома, чтобы взять ее в жены. Скорее, наоборот. А жених, способный согласиться потерять лицо, - не самая удачная партия. Как она там? Может, уже нашла своего иноземца и, несмотря на материны да дедовы поучения и наставления, сбежала в чужие края? Тогда лучше не знать. Тогда лучше вообще не возвращаться. Духи предков не простят мне потворства такому поведению внучки. Лучше бы я убил ее своими руками, чем позволил свершиться непотребству.
На подобных мыслях мне предлагают кандидатуру - светленький мальчик с красными прядками в волосах стоит, весь в белом, за дверным проемом. Я отвергаю. Мне давно уже кто-то сказал, что здесь нельзя разговаривать с теми, кто в белом, а я чту правила. Вот когда переоденется, пусть приходит, поговорим, что он из себя представляет, есть ли смысл обсуждать сватовство. Услышав мои слова, юноша вскидывается: "А я и не собираюсь жениться". Эта нахальная фраза задевает меня за живое. Никто еще не смеет брезговать внучкой старого Наоки!
"Хочешь сказать, моя внучка тебя недостойна? Да это ты недостоин моей внучки!" - пытаюсь выбраться из толпы, чтобы надавать наглецу. Тут какой-то гайдзин в черном с отвратительнейшим акцентом подхватывает меня под руку и пытается куда-то увести, что-то невнятное лопоча. Я настолько удивлен, что не знаю, как на это реагировать. Меня нельзя хватать и уводить! Иноземный варвар! Мы даже не знакомы! Нельзя хватать незнакомого человека. Там же сейчас тот светловолосый уйдет, а я еще не донес до него, что он не настолько важная птица, чтобы так себя вести.
Толпа в коридоре смешивается, и вот я уже торопливо иду куда-то незнакомыми коридорами с незнакомым пареньком. Все произошло так быстро, что я сам не понял, как так вышло. Мы входим в комнату, которая сейчас - единственное пока еще свободное и безопасное от крокодилов место. Там он меня оставляет, а я остаюсь ждать - либо пока крокодилы уйдут, что маловероятно, либо пока что-нибудь не изменится. Неужели я оказался последним живым человеком в этих местах?! Наверное, того юношу уже съели... Бедняга! Такая неприятная смерть...
Крокодил заглядывает в комнату и уходит. Я вооружаюсь столиком (что европейцу табурет, то японцу столик) и готовлюсь обороняться. Когда в комнату снова входит крокодил, вроде бы, уже поменьше размером, я пытаюсь его отогнать. Крокодил издает звуки, похожие на рычание. Они с трудом складываются в слова. Если я правильно понял, этот крокодил хочет помочь мне защищаться от других крокодилов. Но как можно доверять крокодилу, пусть он даже на меня пока не нападает? Наверняка он просто ждет удобного момента. Мне тоже следует оставаться начеку.
В комнату заходят еще крокодилы, шушукаются на своем жутком языке друг с другом. Ну что, дождался, старый дурак! Надо было бежать, пока только один крокодил меня караулил. Теперь все.
Такаши здраво оценивает обстановку. Рядом трое в фиолетовом: две красотки и один Старший. Этот не поделится, больно серьезный. Посидеть в соседней комнате? Нет проблем! Когда начинают доноситься звуки ударов и стонов, это заставляет мужчину поморщиться - нет, не так надо обращаться с женщинами. Такие миловидные создания существуют для кой-чего другого, поинтереснее. Впрочем, с местными порядками приходится мириться, лишь бы самому не попасть под раздачу. Ужасно нервирует, что единственный выход из "соседней" комнаты оказался через занятую троицей. Долго они там еще? Вроде бы затихли. Теперь можно уйти. Наконец-то!
В большой комнате я углядел себе красавицу - хотя бы эта была без кавалера. Одинокая Старшая, обращающаяся змеей. Ее до сих пор уломать так и не удалось, хотя, я уверен, она заслуживает внимания не меньше, чем остальные. Попытка подкатить к ней была быстро прервана другим оборотнем (волком), предложившим показать, где две прекрасные девы уединились в ожидании меня. Впрочем, из его уст оно прозвучало и проще, и короче: "Секса хочешь? Там двое женщин. Пойдем, покажу, где". С сожалением я отступил от Канны, обещая себе однажды еще вернуться к этому вопросу.
В отдельной комнате красотка с одангами и оборотень-тигра в своей человеческой форме предавались любовным утехам. Я невольно замешкался на пороге: на их совершенных телах уже не было видно следов наказания и атмосфера ударила в голову почище любого алкоголя. Улыбаясь женщинам самой очаровательной из своих улыбок, я предложил присоединиться к их веселью. Минг Джао не возражала - я не припомню, чтобы она когда-либо возражала -, а вот коротковолосая выскользнула из широко распахнутых объятий и, что-то сказав (увы, сосредоточенностью в Такаши в тот момент отличался вовсе не мозг), решительно удалилась. Огорченно хмыкнув, я с воодушевлением обратился к той, что осталась. О, это было прекрасное времяпрепровождение...
Хандра свалилась на Сайто совершенно неожиданно, приведя с собой обжигающее чувство стыда и бессилия. Чужие воспоминания и запах, витающий в комнате, однозначно показывали, что он снова сделал то, чего не должен был, чего обещал себе не делать и раз за разом, будучи Такаши, нарушал обещание. Все как всегда. Не я управляю ситуацией, а она - мной. Однажды я уже умер, случайная жертва тех, кто и не знал о моем существовании, потому что оказался слишком мал, слишком ничтожен, чтобы иметь значение. Я устал и решил посидеть на лестнице, где недавние любовницы вскоре нашли меня и сели неподалеку. Мне было слишком тяжело от обуревающих меня воспоминаний, мыслей и эмоций, чтобы куда-то пересаживаться. Одеяло у меня отобрали, чтобы затнуть щель в стене, чашка осталась в комнате в крыле оками, Мартин-сан куда-то делся, те, к кому я чувствовал симпатию, погибли, я сам погиб и мучался долго, очень долго, невыносимо долго, пока не оказался здесь, в безвременьи рутины, не зная ни цели всего, ни способа ее достичь. За что это мне? Почему я поверил в это объявление, зачем я убедил Хаку? Может, в другом случае он остался бы жив...
Мрачное настроение накрывало меня все сильнее, так, что я даже не сразу понял, что стал говорить вслух, спросив, кто такой этот Тао, что, вероятно, и стал причиной, но не исполнителем, злой усмешки мироздания, обращенной ко мне. Чего я не мог ожидать, так это того, что я получу ответ. Минг Джао-кун умерла, потому что увидела не те бумаги, и она знает Тао. Он поставлял людей на бойни, откуда Академия получает кровь, которую мы все время от времени жадно пьем, чтобы восстанавливаться.
В такое время я начинаю думать, каким еще ударом не пробовала меня на прочность жизнь? Что станет последней соломинкой, сломавшей хребет носильщика? Может быть, они обманывают меня? Хотя, зачем? Смотрю внимательно и не вижу лжи, для них это такая же правда, как и прочее здесь. Кто-то предлагает налить мне крови - видимо, я действительно не очень хорошо выгляжу. Невидимая игла вонзилась в сердце, но информация наложилась на воспоминания и была отвергнута, вынимая занозу. Не вижу смысла отказываться и с удовольствием, поражающим меня самого, выпиваю, даже не чувствуя вкуса. Теперь я оками. Теперь так. Я в своем праве. Откровения продолжаются. Тао работал на Триаду. Ту самую триаду, главой которой при жизни был Дракон. Чашка выпадает из моих рук и катится, отмечая на полу свой путь красными каплями.
Руки дрожат. Сознание колеблется, но пока я все еще сильнее остальных. Кажется, у меня шок - находит ощущение нереальности, звонкой пустоты в голове. Я будто бы замотан в толстое прозрачное одеяло и все доносится до меня сквозь него как сквозь толщу воды. Я цепляюсь за это отрицание и не даю себе погрузиться еще глубже, бегу от собственных мыслей, как от липкой болотной жижи, затягивающей в себя неосторожного путника. Я хожу, говорю, улыбаюсь, я живой труп не только по факту, но и по ощущению. Рядом Мартин-сан. От него веет спокойствием. Это помогает, но не настолько, чтобы я мог обратиться за помощью, я все еще не-я и не-здесь, я мозаичный сосуд, который держится целым только силой моей воли.
"Убил двух девочек? Одна все еще здесь. Где ты, Тацуки?" - слова рождаются во мне и произносятся громко и отчетливо, не тревожа сознания. Однако, оками заметно оживляются и пытаются что-то у меня выяснить. Я не знаю, что. Что им надо? Что они от меня хотят? Паника пританцовывает где-то рядом, их слишком много, они слишком близко, они... хотят убить меня? Как коровы, разорвавшие мое человеческое тело на мелкие куски агонизирующей плоти тогда, давно?
Пришедшая недавно Мацумото-сэмпай привлекает мое внимание. Она просит меня помочь ей. Ей нужно поговорить с вейцу. Как он популярен сегодня! Я смотрю на Мартина-сан, взглядом спрашивая его разрешения. Она не враг, но она и не друг, я боюсь ошибиться. Мацумото-сэмпай говорит, что знает, что у Вальмона есть специальный эликсир, который позволит им поговорить с пророком. Она смотрит на меня, потом смотрит на Мартина и упрашивает его, единственного, кто читает надписи на чужом языке, выкрасть средство у вивисектора для нее. Мой взгляд из вопросительного становится испуганным.
Мартин-сан соглашается. Он уходит и вскоре возвращается с пробиркой. Но он же знает другой способ! Почему?.. Лица сливаются, события происходят и несут меня. Я только успеваю спросить: "Это безопасно?" Мне отвечают: "Нет". Это почему-то совсем не успокаивает. И даже не обнадеживает! Я протягиваю руку Мартину-сан, он касается моих пальцев, но быстро отпускает, вынимая свою руку из моей: "Иди". Это тоже нереально. Это тоже часть сна. Меня не хватает, чтобы что-то почувствовать. Страх привычен, как воздух. Ненависть тлеет, ей не хватает осознанности. Я будто бы вот-вот проснусь, я как птенец, что пробует на прочность скорлупу изнутри. Я выпиваю Вальмоновское зелье.
Я лежу. Пытаюсь встать, но мне не дают. Кон-тян хочет играть! Не время спать! Женщина с короткими волосами спрашивает меня про каких-то девочек. Я таких не знаю. Если я в них камушек кинул, это было совершенно случайно. Да и это был совсем маленький камушек. Совсем не больно. Не кидал? Тогда почему я тут, а все обступили меня и внимательно слушают? Мне скучно и холодно. Когда же приедет на белом коне мой прекрасный возлюбленный с волосами цвета солнца? Твоя Юми-тян уже устала ждать. Нет, этих девочек я не знаю. Я влюблена. Я хочу в тепло, туда, где растут персики и все по-другому. Ну, почти как здесь, только тепло и чтобы мой светловолосый возлюбленный взял меня за руку... Что? Какой еще парик? Из водорослей? А вас по голове никто не бил недавно? Иначе откуда такие странные идеи? По роду деятельности мне приходилось иметь дело с разными людьми, но названных вами имен я не припомню. Впрочем, когда постоянно разъезжаешь по стране, невозможно запомнить всех, с кем приходится видеться в пути. А можно узнать, почему вы спрашиваете? Это что-то важное? Мою внучку (не дочку, а внучку! дочек жена мне не рожала) зовут Саэ-тян. Совсем не то. Я так по ним соскучился! Лишь бы замуж за японца вышла... А почему я лежу, как будто никакой работы нет? Мне пора делами заняться? Какими? А что, дел мало? Порядок, вот, навести. О, какая женщина у моих ног! Неужели передумала, милая! А остальные отвернутся. Что? Нет, какая разница, как их звали, ведь в моем сердце только ты, прекрасная! Да не знаю я никаких... как ты их назвала? Вот их и не знаю. А, присоединиться! Так что же ты медлишь, зови! А остальные ОТВЕРНУТСЯ. Потерялись? Без них никак? Что за день... Но, может, тебя можно приобнять, что-то ты выглядишь замерзшей, аж руки подрагивают. Конечно, я не буду приставать, за кого ты меня принимаешь! Бежать! Надо бежать! Здесь слишком светло и слишком громко! Придут звери и сожрут всех. Пустите! Свет гаснет вовремя, я замираю. Нет, я тут никого не видел. Пожалуйста, тише! Я слышу, как они бредут мимо. В этом лесу полно зверей, и они убивают неосторожных. Надо быть очень, очень осторожными и очень тихими и никогда не выходить на светлые места. Господам что-нибудь угодно? Меня зовут Йоши. Бани моего отца будут рады принять вас. В наших банях моются даже лица, вхожие в императорский дворец. Я не знаю этих девушек, но, уверяю вас, в наших банях им будут рады и за отдельную плату обеспечат средствами по уходу за лицом и телом, достойными богинь. Возможно, вам будет удобнее спросить моего отца? Он знает больше, чем я. Я бы проводил, но я не понимаю, где нахожусь сейчас. Где я? Кто вы? Чего вы от меня хотите? Что это за место? Это Китай? Хорошо, что Китай. Еще вчера я лег спать с женой в нашем с ней доме, и сейчас здесь. Где она? Я должен найти ее! Наводнение? Девочки потерялись? Нет, не знаю таких. Тем более я должен найти жену! Нельзя выходить? Администрация обеспечила эвакуацию в специально построенные убежища, а армия гоняет крокодилов вениками, чтобы никто не пострадал? Как-то бредово звучит, но, впрочем, не бредовее моего внезапного появления в этом месте. Я медленно обвожу взглядом эту кучку жалких оками, тщащихся прикоснуться к моей мудрости, но не умеющих даже задать вопрос правильно. Тот, кого вы ищете, - ребенок, не знавший жалости. Смотрю на озадаченные лица Младших и Старших и не понимаю, все в порядке? Все закончилось? Голова болит просто ужасающе. Они обсуждают какого-то ребенка. Но в нашем крыле только один ребенок. Еще есть среди охотников, но с ними нельзя говорить.
Видимо, кто-то что-то понял, потому как толпа вокруг меня рассосалась едва ли не мгновенно, оставив Сайто разбираться с приступом головной боли и небольшой дезориентации самостоятельно. А я был не в состоянии соображать четко. Я что-то сделал? Почему внутри меня такая каша ощущений? Перемещаюсь на кухню, где привожу себя в порядок. Что говорить, хорошо, когда запасы крови не требуется экономить. Нас вон сколько, а охотник в прямом доступе - один, еще сдохнет случайно, карцером не отделаемся. А не надо бы ему тут ошиваться. Не у себя дома. Впрочем, и мы тоже не у себя. Но как ни посмотрю, как вольно Муравей расположился рядом с Мартином-сан, с трудом сдерживаю гнев. Все, что я могу сделать сейчас, это не мешать. Мартин-сан точно знает, чем рискует, держа при себе охотника. Возможно, он был или будет нужен для ритуала. Возможно, он под воздействием. Думаю, Мартин-сан отправил меня отвлекать Старших, просто не сказал. Это так. Я должен был догадаться.
Асато-кун находит меня сидящим на полу. Он дружелюбен и даже как-то поддерживает меня, говоря об обычный вещах. Этот совершенно не обычный день, очень долгий день, полный нежелательных открытий и непрошеных откровений, вымотал меня, чувство нереальности, сна не отступает, поэтому так приятно сделать вид, что ничего не произошло, что я нужен просто так, что ко мне можно относиться с симпатией... Сверху что-то кричат про демоническую муху. Неужели кто-то опять подмешал галлюциногены в кровь? Откуда здесь взяться демону? А тем более демонической мухе! Асато-кун посмотрел на меня, я посмотрел на него, мы никуда не пошли.
Приходили оками, несли бред. Пришла от Вальмона Йоруичи-кун со вскрытым черепом. От вида чужих мозгов меня слегка мутило, так что я старался на нее не смотреть больше необходимого. Меня не трогают, и ладно. Мартин-сан вернется, и все будет хорошо. Дракон стоял на вершине цепочки, которая убила меня, но он уже умер. Дважды. Я не простил его, но, пожалуй, это тот случай, когда я ничего не могу с этим сделать и уже не надо. Я так устал... Здесь у меня есть другая мишень. Тот, кто отнял у меня дружбу Фэй-сэмпай. Тот, кто пытался насмерть убить Мартина-сан. Тот, убивать которого мне нельзя, но в каждом правиле есть исключения - скольких еще должен убить Факел, чтобы понести заслуженное наказание? Ненавижу! Есть участи и похуже смерти, я постараюсь найти такую для него. Я смогу, я справлюсь.
Снова приходили оками, продолжали несли бред. Вдруг до моего слуха донеслось имя: Гайдзин... Я напряженно прислушался. Мартина-сан унесла демоническая муха. Сердце привычно скользнуло в пятки от страха. "Остальные вернулись, значит, нужно просто подождать. Он сильный. Он справится. Он должен. Он ведь правда вернется?" - жалобно прозвучало внутри. В общем гомоне Сайто почудилось, что чей-то - чего врать, Мартина-сан! - голос сказал "Прощай, малыш!" Ками-сама, если ты существуешь, ты же должен существовать, пожалуйста, делай со мной, что хочешь, только пусть это будет не пророчество! Пусть просто показалось! Я закрыл глаза и пожелал так сильно, как только мог, вкладывая в это все, что только еще во мне осталось: пусть это будет не по-настоящему.
Толи ответом на мольбу, толи случайно, но в это самое время Асаджи-сэнсей вошел в комнату, где находилась большая часть оками, включая меня. Я узнал это по шелесту косодэ учеников, склоняющихся в поклоне, и поспешил присоединиться, выказывая положенное уважение куратору. Дождь закончился, нас отправляют обратно в крыло - вот будет работы у прислуживающих! Наверняка половину футонов промочило, а конспекты... Вот почему библиотека в охотничьем крыле. Надо будет перечитать конспекты, да. Мартин-сан вернется. Демоническая муха не оправдание для отсутствия на лекциях до выпуска. Определенно, так. Я верю.
На следующий день Сайто ждал. Через день продолжал ждать. Еще через день - тоже... Пока не решил действовать.
THE END?
